Неточные совпадения
Несмотря
на испытываемое им чувство гордости и как бы возврата молодости, когда
любимая дочь шла с ним под
руку, ему теперь как будто неловко и совестно было за свою сильную походку, за свои крупные, облитые жиром члены. Он испытывал почти чувство
человека неодетого в обществе.
— Да, — повторила Катя, и в этот раз он ее понял. Он схватил ее большие прекрасные
руки и, задыхаясь от восторга, прижал их к своему сердцу. Он едва стоял
на ногах и только твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно заплакала, сама тихо смеясь своим слезам. Кто не видал таких слез в глазах
любимого существа, тот еще не испытал, до какой степени, замирая весь от благодарности и от стыда, может быть счастлив
на земле
человек.
Известие о бегстве Фени от баушки Лукерьи застало Родиона Потапыча в самый критический момент, именно когда Рублиха выходила
на роковую двадцатую сажень, где должна была произойти «пересечка». Старик был так увлечен своей работой, что почти не обратил внимания
на это новое горшее несчастье или только сделал такой вид, что окончательно махнул
рукой на когда-то самую
любимую дочь. Укрепился старик и не выдал своего горя
на посмеянье чужим
людям.
Она взглянула
на роскошную мебель и
на все игрушки и дорогие безделки своего будуара — и весь этот комфорт, которым у других заботливая
рука любящего
человека окружает
любимую женщину, показался ей холодною насмешкой над истинным счастьем. Она была свидетельницею двух страшных крайностей — в племяннике и муже. Один восторжен до сумасбродства, другой — ледян до ожесточения.
Вследствие таковых мер, принятых управляющим, похороны Петра Григорьича совершились с полной торжественностью; впереди шел камердинер его с образом в
руках; за ним следовали архиерейские певчие и духовенство, замыкаемое в сообществе архимандритов самим преосвященным Евгением; за духовенством были несомы секретарем дворянского собрания, в мундире, а также двумя — тремя чиновниками,
на бархатных подушках, ордена Петра Григорьича, а там, как водится, тянулась погребальная колесница с гробом, за которым непосредственно шел в золотом и блистающем камергерском мундире губернатор, а также и другие сильные мира сего, облеченные в мундиры; ехали в каретах три — четыре немолодые дамы — дальние родственницы Петра Григорьича, — и, наконец, провожали барина все его дворовые
люди, за которыми бежала и
любимая моська Петра Григорьича, пребезобразная и презлая.
И тотчас же, как-то вдруг, по-сказочному неожиданно — пред глазами развернулась небольшая площадь, а среди нее, в свете факелов и бенгальских огней, две фигуры: одна — в белых длинных одеждах, светловолосая, знакомая фигура Христа, другая — в голубом хитоне — Иоанн,
любимый ученик Иисуса, а вокруг них темные
люди с огнями в
руках,
на их лицах южан какая-то одна, всем общая улыбка великой радости, которую они сами вызвали к жизни и — гордятся ею.
Церковь богато освещена. Среди разодетой публики, в стороне, скрестив
руки на груди, —
любимая поза красавца В. В. Пукирева, — безнадежно смотрит
на венчание высокий, стройный молодой
человек. Чиновник-родитель выдавал за старую мумию, своего начальника, единственную дочь — невесту, и художник дал в картине свой автопортрет. Это знала Москва.
Церемония отпевания в церкви, затем картина кладбища и тихо опускавшегося в могилу гроба производила
на нервы прежнее тупое чувство, которое оживилось только тогда, когда о крышку гроба загремела брошенная нами земля… Все было кончено, больше «не нужно ни песен, ни слез», как сказал поэт; от
человека, который хотел зонтиком удержать бурю, осталась небольшая кучка земли да венок из живых цветов, положенный
на могилу
рукой любимой женщины.
Не спал и молодой
человек. Лежа под открытым окном — это было его
любимое место, — заложив
руки за голову, он задумчиво следил за читавшим. Когда бродяга углублялся в книгу и лицо его становилось спокойнее,
на лице молодого
человека тоже выступало спокойное удовлетворение, когда же лоб бродяги сводился морщинами и глаза мутились от налегавшего
на его мысли тумана, молодой
человек беспокоился, приподымался с подушки, как будто порываясь вмешаться в тяжелую работу.
«Кити крепче оперлась
на руку Левина и прижала ее к себе. Он наедине с нею испытывал теперь, когда мысль о ее беременности ни
на минуту не покидала его, то еще новое для него и радостное, совершенно чистое от чувственности наслаждение близости к
любимой женщине. Ему хотелось слышать звук ее голоса, изменившегося теперь при беременности. В голосе, как и во взгляде, была мягкость и серьезность, подобная той, которая бывает у
людей, постоянно сосредоточенных над одним
любимым делом».
Путы, надеваемые
на нее
любимым человеком, казались ей легки и приятны, и скоро она была ими связана по
рукам и ногам. Сигизмунд Нарцисович, как искусный паук, ткал свою паутину около нравящейся ему мухи.
Люди, подобные ему, обладающие не только сильным характером, но и хладнокровием злодея, действуют неотразимо
на женщину. Библейское сказание красноречиво доказывает ее склонность поддаваться обаянию зла.
Она вспоминала, что чуть было она сама, она — Анжелика Сигизмундовна Вацлавская, с так недавно разбитым сердцем, с
руками,
на которых еще не успела обсохнуть кровь убитого ею
любимого человека, не увлеклась ухаживаниями князя, не бросилась в его объятия с безумной бесповоротной решимостью посвятить ему одному всю свою жизнь, умереть у его ног, когда угаснет любовь в его ветреном сердце, забыв и свою цель, и свою, тогда еще малютку, дочь.